Семён Данилюк - Обитель милосердия [сборник]
— Не место здесь об этом, — прошептала в платок дочь. — К даче гостиный гарнитур прибавь.
— Ну, ты тихая, тихая, а как варежку разинешь, так всё заглотить готова! — поразился сын. Голос его сделался неуправляемым.
Киврин застыдился, что ссору могут заметить.
— Отдай ей гарнитур, сынок, — шепнул он.
— А не жирно ли будет, батя?! — запальчиво развернулся к телу сын. Потом оба вздрогнули, переглянулись и, озираясь, отошли.
Подбежала внучка Леночка, приподнялась на носочках и, как всегда, бесцеремонно принялась теребить деда за рукав:
— Дедка, ты взаправду умер?
— Похоже, что так. — После визита детей сердце у Киврина стиснуло и не отпускало. — Вернешься, привези игрушку.
— Обязательно, — пообещал Киврин. Внучке он при жизни ни в чем не отказывал, не смог отказать и теперь.
Последним подошел шурин. Глянул желчно — не изменил себе и у гроба:
— Ишь, белый какой. Сколько раз втолковывал, нельзя за «Динамо» болеть. Динамовские, они все плохо кончают. Это ж какое сердце надо иметь, чтоб такую игру выдерживать? Да и сборная… Ты-то вон отстрадался. А мне ещё мыкать и мыкать, — он безнадёжно махнул рукой. — Наши-то опять мимо чемпионата Европы просвистали!
Это было последнее. Киврин задвигал руками, словно сбрасывая с себя несуществующее одеяло, потом вскрикнул надрывно и вытянулся. Теперь уж навечно. Крик услышали, дружно встрепенулись. Но завыл ветер, закрутил, а тело лежало неподвижно. Только голова, показалось, чуть закинулась к небу.
— Покойники голос подают, — авторитетно разъяснил Фёдор.
— Они в такую погоду всегда беспокоятся.
Дул промозглый ноябрьский ветер. Тело бывшего бухгалтера Киврина приняла добрая, ласковая земля.
1.02.1985За рулём
На окраине города инструктор остановил машину.
— Раньше ездить приходилось? — поинтересовался он.
— И не раз. — Я хотел добавить, что ездил исключительно в качестве пассажира. Но инструктор посмотрел с таким облегчением, что я не решился его огорчить.
— Что ж, тогда поменяемся местами?
— Легко, — я обречённо вылез из машины и подошел к дверце водителя.
— Сразу видна школа, — оценил инструктор. — Вы совершенно правильно обогнули машину спереди.
Ободрённый поддержкой, я схватился за руль, влез в кабину и деловито поёрзал.
— Блестяще! — в восторге закричал инструктор. — Да у вас прирождённая грация автомобилиста. Проедьте для проформы пару километров, поставлю зачёт и займусь новичками.
— Значит, так, — я облизнул пересохшие губы. — Включаем зажигание.
— Я повернул ключ.
— Хорошо, — оценил инструктор.
Похвала возвышает, и я почувствовал себя более уверенно.
— Теперь, — я постарался сосредоточиться, — отжимаем газ.
— Верно, — согласился инструктор. — А куда вы жмёте? Это ж тормоз.
— Может, сделаем на педалях надписи?
— Не стоит, — он обеспокоенно скосился. — Повторим еще раз.
Я повторил. Машина взвыла, отчего инструктор вздрогнул, а случайный прохожий в полукилометре от нас бросился в кювет.
— Отпусти ногу! Это не бульдозер! — пытаясь перекричать вой мотора, крикнул инструктор мне в ухо.
С трудом оторвал я ногу от педали. Машина успокоилась.
— Чуткий акселератор, — с видом знатока оценил я.
— Я тоже заметил, — согласился инструктор, уже не скрывая опаски.
Я ухватился за ручку коробки передач и принялся тянуть её от себя. В механизме что-то заскрипело, будто внутри кололи грецкие орехи.
— Надо бы коробку перебрать, совсем развалилась, — посоветовал я.
— Когда в следующий раз будете включать скорость, не забудьте отжать сцепление.
— Думаете, дело в этом?
Он не ответил.
Я повторил снова, и ручка подалась.
— А теперь, — торжественно произнес инструктор, — включаем сигнал левого поворота и плавненько выжимаем газ. Но только обязательно пла-ав…
В тот же миг машина прыгнула с места. Ноги его взлетели вверх, и сам он с криком исчез меж сиденьями. Машина запрыгала по шоссе.
— Перестань прыгать! — инструктор навис надо мной. — Двигайся плавно и сохраняй спокойствие. Сейчас я к тебе перелезу.
— Может, движок такой попался? — заподозрил я.
— Машина не может прыгать. Это не кенгуру, — отрезал инструктор.
Автомобиль сделал ещё один гигантский прыжок.
— Тормози! Тормози немедленно! — закричал инструктор откуда-то снизу.
— Что вы делаете на полу? — удивился я.
— Тормози! — продолжал надрываться инструктор.
— Как? Я забыл как. Где тормоз?
— Тормоз в середине. Стой, стой, проклятый! Куда ты полез?
— Поищу на ощупь, — пообещал я. — Кажется, нащупал, — довольный, я выбрался из-под руля. Машина ехала по мосту, наискось пересекая шоссе. Внизу, под нами, плескалась река.
— Интересно, если авто падает с десятиметрового моста в воду, есть теоретический шанс выжить? — полюбопытствовал я, дабы поддержать разговор.
Инструктор как-то странно дёрнул щекой, опустился на колени и быстро зашевелил губами.
Автомобиль меж тем стукнулся о бруствер и вернулся на дорогу. Светило яркое солнце, я со скрежетом переключал передачи, и, покорная воле человека, машина мчалась вперёд. Мешал, правда, встречный транспорт. Будто сговорившись, водители летели на нас лоб в лоб и лишь в последний момент уворачивались в сторону.
— Беда с этими лихачами, — посетовал я.
— Немедленно возвращайся на свою полосу движения, — прохрипел инструктор. — И тормози, наконец!
— Кажется, поздно, — я пригляделся. — Мы на повороте, а впереди овраг.
Инструктор отёр пот и сделал мужественное лицо.
— Какие действия следует предпринять на крутом повороте? — строго спросил он.
— Понятия не имею, — признался я.
— Лево руля! — истошно завопил инструктор, и тотчас сзади раздался сильный удар о правую дверцу.
— Вы не ушиблись? — вежливо поинтересовался я.
Никто не ответил. «Обиделся на что-то», — решил я, соображая, что делать дальше. Впереди моя дорога пересекалась с широким шоссе, по которому непрерывным потоком шёл транспорт. Мы были уже в двухстах метрах от него, когда послышался шорох и надо мной вновь навис инструктор. На лице его, стремительно лиловея, заплывал правый глаз.
— Знак! — зарычал он, тыча пальцем. — Посмотри, какой знак!
Что-что, а теорию я изучил досконально.
— Знак 2.4, — чётко отрапортовал я. — Раньше назывался «Пересечение с главной дорогой». Новое название: «Уступи дорогу». При подъезде к перекрёстку водитель обязан пропустить идущий по главной дороге транспорт.
Я обернулся, ожидая похвалы. Позади, на перекрёстке, который я только что проскочил, сгрудились машины.
— Кажется, там что-то случилось? — сообразил я.
— Жми, — ответил инструктор.
— Так, может, нужна помощь?
— Газуй, говорю, пока не засекли! — крикнул он с ненавистью.
Мы свернули в какой-то переулок.
— Теперь останавливайся, — приказал инструктор. — Отпусти газ, переложи стопу на педаль тормоза и плавно, только — ради Бога! — плавно…
Сзади еще раз послышался глухой удар, и я вытащил инструктора на обочину. Через какое-то время он открыл левый глаз и с тоской посмотрел в небо.
— Господи! — прошептал он. — Ведь была ж возможность пойти в лётное училище. Тихая, спокойная работа…
— Вам плохо, — заметил я. — Пожалуй, довезу вас до ближайшей больницы.
Он хихикнул и тотчас ответил, что ему уже лучше.
Тогда я поблагодарил его за доставленное удовольствие и вежливо попрощался до следующего раза. Инструктор сел на газон и заплакал. Похоже, у него какие-то неприятности в семье.
1979 г.
Тупит народ
Мною многие восхищаются. И даже уважают. За сметку. За упорство в достижении цели: «Ну, ты тормоз. Не объехать, не перепрыгнуть». Цельный, значит. Волевой.
Но нет пророка в своём отечестве. Жена моя — женщина милая и привязана ко мне необыкновенно. Но как-то недооценивает. Напрямую, конечно, не говорит, но будто намекает. — Всяких, говорит, повидала на своем веку… — И руками бессильно разводит.
Вроде не обо мне, но осадок неприятный. Может, оттого самомнение, что многого достигла. Она у меня начальник цеха. Её послушать, так в цеху вокруг неё сплошные интеллектуалы собрались. На лету, мол, схватывают. А на деле…
Недавно на службу опаздывал. Перерыл весь шкаф: свежих носков не нашел. Пришлось позвонить на работу жене.
— Алло! Пригласите Гусарову.
— Гусарова на директорской планёрке, но на подходе Артемонов.
— При чем тут Артемонов?
— Ну, это всему комбинату известно: Артемонов заменяет её по любым вопросам.
— Вы меня обнадёжили. Давайте его к трубке.
